Сейчас, когда прошло время, могу писать достаточно спокойно.
Ну вот, кажется, и все. Нигде не блестят зеркальной поверхностью лужи, не валяются останки тапочек, игрушек и книжек, не шуршат под ногами клочья обоев. И не бросается мне в ноги в безумной щенячей радости ставший уже таким привычным и родным рыжий мохеровый клубок. Уехал последний. Тишина.
Ах, как же мы их ждали! Ждала собака, беспокойно оглядываясь на толстеющий живот, ждали мальчишки, предвкушая радость совместных игр. И ждала я - со все возрастающим нетерпением и страхом за них - еще не родившихся, но почему-то уже любимых. Ведь это я - а не моя девочка - решила, что они будут, я взяла на себя эту ответственность - за их появление на свет, а значит, и за всю их будущую жизнь.
Это я стала первым ЧЕЛОВЕКОМ, которого они полюбили всей своей детской душой, которому они поверили, и через образ которого будут теперь всю жизнь рассматривать всех нас. Это я брала их на руки, гладила по спинке, целовала в носик. Я любила их, хорошо зная, что они все равно не мои, помня, что очень скоро они уйдут к другой маме, которая - дай-то Бог - будет любить их еще больше, и там они будут своими, родными, единственными.
Но это мне - самой первой - они доверчиво вручили свои, такие хрупкие щенячьи жизни и открыли свои наивные щенячьи души, это по мне топали их толстые нежные лапки, мои уши вылизывали их шершавые язычки, мне бешено виляли мохнатые хвостики и под мои руки совались плюшевые беззащитные головки.
Как трудно было оторвать их от себя, своими руками посадить в чужую сумку, махнуть прощально рукой и уйти из их жизни - навсегда...
Тихо в квартире. Спит на диване старая собака, уставшая за эти месяцы от энергичных отпрысков молодой подруги. Развалившись кверх ногами посреди коридора, с упоением храпит молодая - больше никто не дерет уши и бороду, не выхватывает нахально изо рта сладкие куски. Не сплю я - слишком тихо и грустно. В кошельке шелестят несколько зеленых бумажек - что поделаешь, проза жизни.
Как сложится их судьба? Очень хочется, чтобы им досталось самое главное - любовь человеческая, в которую я уже заставила их поверить. Ведь и мне тоже отдавали щенков - моих любимых и ненаглядных девчонок - и тоже верили, и тоже надеялись....
Сейчас, когда прошло время, могу писать достаточно спокойно.